Сегодня все говорят о кризисе – экономическом, финансовом; говорят, что он глобален. Некоторые коллеги говорят, что он затронул Россию по инерции или случайно; некоторые говорят, что Россия находится в эпицентре этого кризиса, потому что в стране накоплено очень много проблем. Мы чуть-чуть коснемся этого вопроса. Но если говорить о кризисе в целом, менее всего он был неожиданным. Даже не так давно – на прошлой неделе – американские исследовательские организации признались, что кризис в Америке идет уже больше года, что первые элементы рецессии произошли уже прошлой осенью-зимой. И официальные органы Соединенных Штатов Америки признают, что сегодня идет 17-й месяц американского финансового кризиса, который начался еще прошлой осенью, даже в конце прошлого лета.

То есть мир уже долго живет в условиях кризиса, и наступление этого кризиса, на мой взгляд, не было неожиданным. Сегодня с очевидностью можно говорить о том, что все предпосылки, причины этого кризиса были заложены еще в 2003-2004 годах, когда США предприняли резкое понижение процентных ставок; когда лопнувший пузырь на фондовом рынке был переведен в сферу недвижимости, в сферу государственного долга и продолжил расширяться. Соответственно, сейчас началось сдувание этого пузыря, который был накоплен в большинстве стран мира.

Я не вполне солидарен с мнением российского руководства, что США ответственны за кризис. Если искать ответственных за кризис, то ответственны, как минимум, две стороны – в первую очередь США, которые обеспечивали огромный внешнеторговый дефицит и дефицит счета текущего баланса, но, с другой стороны, абсолютно ту же самую ответственность за кризис несут страны Юго-Восточной Азии – Китай, Япония, и нефтедобывающие страны, которые накапливали огромный торговый профицит и гигантские золотовалютные запасы.

В данном случае кризис, на мой взгляд, расценивается не как кризис перепроизводства – в развитых странах темпы развития производства не были слишком большими в последние годы, - сколько кризис дисбаланса. То есть на сегодняшний день мы видим, что в мировой экономике не происходило утилизации, использования той гигантской денежной массы, которую производили Соединенные Штаты и которую они обменивали на товары, поступающие в Америку из стран Юго-Восточной Азии и нефтедобывающих стран. В одном случае мы видели торговый дефицит – постоянно растущий; с другой стороны – торговый профицит, накапливающийся в монетарной форме. Вот эта диспропорция, которая существовала и очень сильно окрепла в последние годы (только за последние пять лет в развивающихся странах было накоплено золотовалютных резервов на 3,5 триллиона долларов) – эта диспропорция в конце концов не могла не выйти наружу. Она и вышла. В тех местах, где накапливался дефицит – в первую очередь это Соединенные Штаты – пузырь прорвался, и мы видим печальные последствия.

Я думаю, если бы этих дисбалансов не было, кризис был бы отнесен на достаточно долгую историческую перспективу. В случае, если бы дефицит счета торговых операций США был бы меньше, если бы Китай, Россия, Южная Корея, нефтедобывающие страны не накапливали таких гигантских ресурсов, он мог бы стать реальностью на 3-5 лет позже.

Возвращаясь обратно, я хочу сказать, что сегодняшний кризис – это кризис структурный, кризис дисбаланса. Он достаточно серьезный, но я бы не сравнивал его ни с какой Великой депрессией 1929-го года, и даже с кризисом 1973-1974 годов. Сегодня ситуация намного более оптимистична, на мой взгляд. Ведущие государства, в первую очередь Соединенные Штаты, государства Еврозоны, Великобритания, Швейцария, Япония вполне способны теми средствами, которыми они располагают, справиться с текущей волной кризиса. Мы видим гигантские усилия, которые предпринимают ведущие державы, чтобы погасить кризис; масштабные монетарные вливания. По сути дела эти монетарные вливания представляют собой попытку скомпенсировать те дисбалансы, которые были накоплены в последние годы. И я думаю, они приведут к позитивному результату. Мы видим, что сегодня в Соединенных Штатах ставки резко падают, падают они и по всей Еврозоне. Политика снижения ставок и увеличения ликвидности дает свои плоды. Спред между казначейскими облигациями США и коммерческими заимствованиями быстро снижается, дешевеют ипотечные кредиты – так или иначе деньги доходят до экономики. И при этом сегодня уже признано – есть замечательная статья Кеннета Рогоффа в «Ведомостях», - что инфляция уходит на второй план как серьезная проблема. Действительно, мы видим абсолютно логичное развитие кризиса, мы видим совершенно правильный ответ вливания ликвидности, снижение ставок, видим снижение инфляции при увеличении ликвидности, что показывает, что эта ликвидность не так уж и излишня. Я думаю, что к концу весны следующего года – гораздо раньше, чем сказал вчера премьер-министр Путин в своем общении с народом, - кризис на Западе будет в значительной мере преодолен, по крайней мере, резкая фаза его закончится.

Сегодня мы видим очень серьезный аспект этого кризиса – я бы сказал, он очень публичен. Вот например, кризис 1929 года, кризис 1973-74 годов, кризис начала 1980-х годов были явлениями, которые представляли собой элементы вползания в долгую или не слишком долгую депрессию. Вся экономика в целом переживала спад. Давление распределялось равномерно на все сектора экономики, на большую часть населения как потребителей. Сегодня мы видим все-таки более структурные перемены. Мы видим серьезный кризис в банковской сфере и в неэффективных отраслях. Проблема Соединенных Штатов, на мой взгляд, заключается в том, что на протяжении последних 15-20 лет эта страна категорически отказывалась признать собственную неэффективность по целому ряду направлений – и с точки зрения энергопотребления, и с точки зрения своей абсолютно бездарной автомобильной отрасли, крайне неэффективных авиаперевозок и целого ряда других направлений. Сегодня мы видим последствия этого курса. Я думаю, что сегодняшний кризис останется в памяти экономистов и экспертов не столько гигантским спадом производства – сегодня даже самые пессимистически настроенные эксперты не утверждают, что в Европе на следующий год будет падение больше чем на 1%, в США – на 2%. 1-2% снижения ВВП после 10 лет роста – это в общем-то маленькая коррекция, на которую не следует обращать внимания. Речь идет скорее о том, что кризис запомнится как кризис, закончивший бездарную жизнь целого ряда корпораций, которые давно уже должны были прекратить свое существование, - таких, как Lehman Brothers, AIG, Ford, Crysler, General Motors. Это не значит, что, если они прекратят свое существование, Америка перестанет производить автомобили. Просто такие монстры – финансовые и производственные – давно уже должны были перестать жить просто по причине своей абсолютной неэффективности. Тот факт, что три больших автомобильных корпорации США на следующей неделе будут объявлены банкротами, не слишком сильно изменит американскую экономику. Да, будут сокращения. Но эти компании будут продолжать работать. Не надо представлять, что объявленный банкротом General Motors повторит судьбу «Юкоса». Отнюдь. Она будет продолжать работать как корпорация под защитой 11-й статьи. Если мы следим за американской экономикой, я думаю, мало кто заметил с точки зрения потребителя, что компании Delta и United Airlines два года летали под защитой 11-й статьи как банкроты. Они не снижали даже количество рейсов. Это было плохо для только кредиторов.

Хочу подчеркнуть, что сейчас очень много говорится о тяжести кризиса, но на 70% это не то чтобы пиарские маневры, но действительно много наносного. Если смотреть в глубь экономики, кризис не так серьезен, как может показаться. Единственное, что надо отметить, проблема кризиса затронет разные страны по-разному. Главные пионеры экономики – США и страны Еврозоны – выйдут из кризиса достаточно благополучно и быстро. Причин тому две. Во-первых, эти страны имеют свободно конвертируемые валюты; они имеют долги и обязательства в той же валюте, что является их внутренним платежным средством, поэтому они могут наполнять каналы обращения ликвидностью, не опасаясь проблемы с выплатой своих внешних долгов и обязательств. То есть по сути Соединенные Штаты могут продолжать печатать доллары – и мы видим, что в последние дни это происходит все быстрее, видим, что Федерельный Резерв начинает напрямую покупать долговые обязательства правительства, напрямую вкладываться в коммерческие активы, чего не было никогда ранее – так или иначе это означает, что впрыск денег в экономику будет расти. Но в случае если у Америки возникнут проблемы выплат по обязательствам, теми же подешевевшими напечатанными долларами эти обязательства будут удовлетворены. Дефолт государства, эмитирующего валюту, в которой оно делает внешние долги, невозможен. Возможно другое. Возможна проблема для государств, которые не эмитируют ту валюту, в которой занимают. В данном случае мы должны посмотреть прежде всего на себя. Россия набрала долгов больше, чем у нее золотовалютных резервов. В последние годы это делалось совершенно бесконтрольно через корпорации и квазигосударственные компании, и сегодня мы столкнемся с большой проблемой их выплаты по той причине, что мы не можем напечатать рубли и выплатить эти долги. Как в 1998 году, так и сегодня рубли являются квитанцией для покупки доллара, а их количество падает – на 150 млрд за последние три месяца золотовалютных резервов стало меньше. Государства, которые оказались в такой ситуации, - а это государства Восточной Европы, Российская Федерация, арабские страны, некоторые страны Юго-Восточной Азии, могут столкнуться с серьезными проблемами. На мой взгляд, западный мир с этими проблемами не столкнется, поэтому мне кажется, что кризис будет подавлен достаточно быстро. Вторая проблема заключается в том, что с серьезными экономическими проблемами столкнутся те государства, чья экономика привязана к одному или нескольким видам деятельности («монокультурная»). Это опять-таки добыча нефти и газа и здесь снова приходит на ум Российская Федерация и арабские страны; это государства, которые попытались диверсифицироваться, но тоже не слишком удачно. Как, например, Объединенные Арабские Эмираты, диверсифицировавшиеся в строительство, которое тоже будет находиться под ударом. И целый ряд других государств, которые делают упор на один или несколько видов продукции. Страны, экономика которых диверсифицирована, а это ведущие страны – США, Европа, в несколько меньшей степени Китай, Бразилия – переживут кризис легче, чем страны в значительной мере специализированные.

Это что касается экономического кризиса.

Что касается его воздействия на политические обстоятельства, я считаю, что о каком-то новом цикле, новом уровне в политической системе международных отношений говорить не стоит, просто потому что экономический кризис на сегодняшний день не порождает никаких серьезных политических противоречий. Более того. В последние месяцы мы видим, что те тенденции, которые вызывали наибольшее беспокойство у политологов, – борьба за ресурсы, увеличение цен на ресурсы, перекрытие рынков, усиление государственного вмешательства в экономику, государственного влияния на энергетических и сырьевых рынках – эти темы вообще снимаются с повестки дня. Если цена на нефть достигнет тех низких уровней, о которых эксперты говорят как о вполне реальных – 25-30 долларов за баррель (а вчера вечером российская нефть «проваливалась» ниже 40 долларов), проблема борьбы за ресурсы сойдет с повестки дня просто потому, что государства ресурсной экономики, поставленные в тяжелую ситуацию, будут вынуждены – пусть неофициально, под прикрытием разного рода квот – для удовлетворения своих потребностей увеличивать поставки. Тем самым проблема дефицита ресурсов в мире значительно исчерпается или по крайней мере не будет такой актуальной, какой она была еще в прошлом году или два года назад, когда ресурсные войны аналитиками обсуждались вполне серьезно.

Я думаю, что в связи с кризисом внутренняя политика и внутренние проблемы государств станут более существенными, чем проблемы международных отношений. Та же самая администрация Обамы в первый год будет занята даже не Ираком, а борьбой с кризисом. И это на какой-то период снизит градус накала международных отношений и конфликтов.

Что касается возможности каких-то согласованных действий в мировом масштабе, мне кажется, их не будет. Это прекрасно показала окончившаяся ничем разрекламированная встреча в Вашингтоне 15 ноября. В условиях, когда ряд государств имеет возможность, как я уже подчеркивал, эмитировать свободно конвертируемую валюту и тем самым гасить свои финансовые проблемы, они менее всего заинтересованы согласовывать свои действия с кем бы то ни было. Сегодня заключение новых договоров по типу Бреттон-Вудских 1944-го года по определению невозможно просто потому, что в 1944 году можно было видеть одну экономику, которая имела больше 50% мирового ВВП – это были США, можно было видеть одну валютную систему – долларовую, и золотой стандарт. То есть было ясно, о чем договариваются государства и к чему они привязывают свои договоренности. Сегодня мы видим, как минимум, две мировые валюты, равные по масштабу использования, отсутствие золотого стандарта, плавающие курсы несколько вновь возникающих игроков мировой экономики и мировых финансов, в том числе Китай, Россия, Бразилия или Индия. И в этом отношении интересы договаривающихся сторон столь различны, возможности их к решению кризиса столь несопоставимы, что всеобъемлющей договоренности достигнуто быть не может. Страны выйдут из кризиса поодиночке, и это будет самый эффективный вариант выхода. В этом отношении, еще раз подчеркиваю, интенсивность диалога будет не слишком высока.

Заканчивая, я хотел бы прокомментировать пару обстоятельств. Во-первых, сегодня очень многие говорят – вслед либо параллельно с М.Б.Ходорковским с его идеей левого поворота – о некотором полевении экономической политики повсюду в мире. Я бы с этим тоже не согласился. Мы видим волны, которые идут и в одну, и в другую сторону. Я не думаю, что сегодня политика европейских правителей более левая, чем она была десять лет назад. Наоборот, сегодня мы видим, что власти Еврозоны, которые известны как наиболее левые политические субъекты в Европе - Германия, Франция как наиболее социально ориентированные государства - сегодня все эти государства выделяют пакет помощи своей экономике меньше, чем одна Великобритания. В этом отношении я не вижу никакой левизны, я вижу четкий экономический курс; я вижу, что в Германии дефицит федерального бюджета составляет 0,2% ВВП. Это никакая не левизна, никакая не попытка национализировать все и вся. Что касается Соединенных Штатов Америки, я тоже не вижу левого поворота; мне кажется, что администрация Буша пытается в последний месяц своего правления просто замести следы бездарной экономической политики – неолиберальной. Мы видим, например, что демократы гораздо менее склонны выделять большие стабилизационные пакеты, как это делали республиканцы. То есть здесь вопрос конъюнктурный, не столь связанный с радикальным изменением курса.

Заканчивая эту тему хочу сказать о России несколько слов. Я не могу прогнозировать, что будет происходить в России, потому что политическая жизнь в России гораздо более зарегулированна и менее свободна, чем в большинстве стран. Мы не видим сегодня даже в условиях серьезного кризиса, которые будет еще более серьезным, значительных общественных движений. Мы наблюдаем ситуацию, когда власть категорически не намерена говорить с народом начистоту. Вчерашний разговор премьер-министра В.В. Путина со страной был фантастичен по обилию откровенной лжи. Мы услышали, например, что квартиры в Москве стоят 42 тысячи рублей, что пособие по безработице составляет 4900 рублей, когда оно 1300; Владимир Владимирович считал, что год назад он и его правительство устанавливало ориентир по инфляции 12% и чуть выше, хотя достаточно открыть интернет, чтобы увидеть, что ориентир был 8,5%. И много такого «балабольства». То есть здесь мы видим пассивность народа и нежелание власти менять что бы то ни было, и никакого нового политического цикла в российском применении нет. Мы видим тот же самый политический цикл с изменившимися декорациями и с неизменным политическим курсом. Насколько он будет успешен с точки зрения экономики? Я могу сказать только одно: он будет успешен, только если кризис закончится быстро. Российская политика, хотя она очень неэффективна, может дать результат только если мировая экономика к концу 2009-го года, а лучше к третьему кварталу возобновит рост и цены на нефть превысят хотя бы 50-55 долларов за баррель. И в целом возникнет устойчивый спрос на российские экспортные товары. Если этого не произойдет и мировая экономика останется в рецессии весь 2009 год, и она распространится на 2010-й, наши перспективы будут очень печальными – и сточки зрения промышленного спада, и с точки зрения безработицы, социальной напряженности. Но по крайней мере на полгода – не на два года, как говорит Кудрин,- но на полгода наших резервов хватит даже для такой непоследовательной политики, чтобы она самые тяжелые последствия кризиса компенсировала. На этом я закончу. Спасибо.