|
Как нам обустроить Сколково
/ Станет ли Сколково "территорией свободы" в заповеднике российского бюрократизма
Дебаты вокруг -инновационного центра в Сколкове становятся все более истеричными. Оппоненты проекта уверены в его провале, а одного из нас, отнюдь в этом не убежденного, недавно даже назвали "адвокатом дьявола". Но мы не видим ничего дьявольского в новом мегапроекте - напротив, полагаем, что он необходим современной России и ему может сопутствовать успех.
Не будем утомлять читателя цифрами: всем и так известно, что в последние годы Россия стремительно теряет свой былой научный и образовательный потенциал. Доля нашей страны в мировых затратах на НИОКР в 24,3 раза меньше американской; за последние десять лет российские ученые зарегистрировали меньше международных патентов, чем голландские за год; наши исследователи продолжают перебираться на Запад. Россия практически перестала экспортировать технологии, а высокотехнологичный экспорт в основном сосредоточился в оборонке. Нужен прорыв - такой, который Россия прежде совершала уже не раз. Возможен ли он? Не наверняка, но вполне.
Сегодня проект "Сколково" ругают многие. Говорят, что в России нет спроса на инновации, что предполагаемый центр лишен связи с университетской наукой, указывают на несистемность подхода, на игнорирование зарубежного опыта и так далее. Утверждается, наконец, что в итоге Сколково станет очередным элитным поселком и сведется в девелоперскому проекту, львиную часть затрат на который возьмет на себя государство.
Для нас важнее другое. В исходных принципах организации Сколкова мы видим отчетливый знак того, что власть начинает понимать: инновационная деятельность мирового уровня в современных российских условиях невозможна. Не случайно Сколкову обещана своего рода "экстерриториальность": снижение ставок социальных страховых взносов, отмена налога на прибыль до достижения определенного уровня окупаемости вложений, особые правила регистрации предприятий, свобода от "террора" правоохранительных органов и особые условия для работы иностранных специалистов. Значит, определенные выводы сделаны.
Большинство возражений критиков сводится к игнорированию зарубежного опыта. Вспоминают успешную Силиконовую долину, образовавшуюся без государственного инжиниринга, и "неудачную" Киберджайю, построенную малайзийским правительством. Однако до Силиконовой долины было 128-е шоссе вокруг Бостона, где начиная с 1960-х годов стали обосновываться компании, в большинстве своем созданные выпускниками Массачусетского технологического института (MIT) и Гарвардского университета, не терявшими связи с альма-матер. В Сколкове такое не повторится, но близость Москвы и ее вузов наверняка окажется важнее, нежели "включенность" в любой региональный университетский городок. Опыт же Киберджайи показывает, что не нужно сосредотачивать в одном месте высокотехнологичные компании, а про исследователей он ничего не говорит. Единственное, от чего следовало бы предостеречь строителей Сколкова, - это от конструкционных и архитектурных излишеств: любой, кто бывал в крупнейших научных центрах Запада, знает, что наука там живет отнюдь не в роскоши. При этом тем, кто говорит, что на трехстах гектарах многого не сделать, можно ответить: кампус MIT - всего 68 гектаров, Калифорнийского технологического института - лишь 50. Не будем строить в Сколкове SPA-салоны и фитнес-клубы, ночные дискотеки, а также элитное жилье по 300 метров на квартиру - и места хватит на многое.
Какими мы видим этапы развития Сколкова и какие меры кажутся нам необходимыми для того, чтобы этот проект оказался успешным?
Прежде всего Сколково должен стать научным, технико-внедренческим, а не коммерческим городом. Все построенные здесь объекты недвижимости должны стать государственной собственностью и сдаваться в аренду по крайне низким ценам фирмам или коллективам, работающим над проектами, значимость и перспективность которых определялась бы международным экспертным советом из числа выдающихся ученых, успешных венчурных финансистов и предпринимателей. Вознаграждение этих специалистов не должно зависеть от успешности последующих работ, а общение с аппликантами - категорически исключаться. В случае одобрения проекта фирма или научный коллектив заключали бы два договора: один - с компанией, управляющей проектом "Сколково", который бы гарантировал на определенный срок комфортные условия размещения, доступ к лабораториям и информационным сетям, другой - с национальным научным фондом, выделяющим средства на исследования и разработки. Государство, если оно ввязывается в такой проект, должно нести все риски неудачи. При этом иностранные специалисты будут участвовать в отборах и конкурсах на равных с россиянами условиях. Минимальные налоги и хорошие стартовые условия могут сегодня привлечь авторов многих амбициозных проектов - в том числе и с собственным финансирова-нием. Главная задача Сколкова на первом этапе - преодолеть свойственный современной России бюрократический и/или ориентированный на получение немедленной прибыли подход и стать серьезным научным центром.
При этом важно заранее определить-ся с тем, кто мог бы - помимо рыночно открытых западных компаний - выступить заказчиком "сколковских" технологий. Мы скептически относимся к возможности масштабных заказов со стороны крупнейших российских сырьевых компаний, так все их поведение в последние годы свидетельствует об обратном. Гораздо более перспективной представляется ориентация на гос-организации и корпорации: на структуры МВД, ФСБ и Минобороны, антитеррористические органы, а также на предприятия Росавтодора, "РЖД", Минтранса.
Параллельно необходимо принять ряд важных решений относительно того, как будет организована научная и профессиональная деятельность сколковцев. Связка их с университетами должна быть скорее не прямой, а обратной: приехавшие в Сколково ученые должны иметь карт-бланш на преподавание в московских вузах, через которое они могли бы инкорпорироваться в российское научное сообщество и влиять на формирование научных школ. Как показывает опыт развития академической среды, этот фактор является одним из важнейших элементов комфортности творческой деятельности - и при относительно высоких доходах от инноваторской активности ученые могут преподавать, даже не требуя невероятных зарплат. Их ученики и коллеги в перспективе пополняли бы ряды сколковцев. Встраивание сколковских инноваторов в российскую научную среду необходимо еще и потому, что в Сколкове физически невозможно сконцентрировать все необходимое оборудование, и исследователям придется проводить свои опыты в тех же Дубне и Пущине, на оборудовании институтов Российской академии наук.
Отдельного упоминания заслуживает налогообложение инновационной деятельности. Мы считаем, что снижение совокупной ставки социальных страховых взносов до 14 процентов - решение верное, но половинчатое. Нам нужно брать пример с индийских инновационных кластеров в Бангалоре и Хайдарабаде, где налогообложение минимизировано. К тому же не вполне понятно, что будет со взносами иностранных исследователей, приехавших в Россию для реализации конкретных проектов на 2-3 года (пенсию они не получат, так как минимальный пенсионный страховой стаж равен сегодня 5 годам). Еще один аспект: в настоящее время норма амортизации нематериальных активов, срок полезного использования которых определить невозможно (а с инновациями чаще всего так и происходит), рассчитывается исходя из 10 лет. Этот период нужно сократить до 2-3 лет. Наконец, в самое ближайшее время для целей налогообложения предстоит выработать четкие критерии идентификации инновационной деятельности - в противном случае Сколково рискует стать инструментом минимизации налогов для ги-гантов бизнеса.
Самым важным - и наименее продуманным - выглядит этап коммерциализации результатов. Здесь подход должен быть особенно гибким. Государство в лице национального научного фонда (такие фонды или агентства в 1960-1980-х годах были созданы во всех успешно развивавшихся странах) должно быть готово к тому, что значительная часть исследований не принесет результатов и расходы придется списать. Еще часть материализуется в патентах и технологиях, не имеющих особой ценности, - и государству придется получить их в оплату за выделенные средства. Но если, по мнению изобретателей, результат оправдал ожидания, им самим придется решить, как поступить дальше. Тут, как нам кажется, возможно два варианта. В первом государство станет соучредителем компании, которая будет коммерциализировать новации, и возврат средств будет обеспечен поступлениями от потребителей (фирмы-патентообладатели должны в таком случае быть российскими юридическими лицами - резидентами Сколкова). Во втором варианте компания может переоформить вклад государства в кредит, акционироваться, выйти на биржу и, продав часть акций, вернуть его вместе с процентами, чтобы развиваться без государственной опеки.
Это означает, что в Сколкове или в рамках объявленного для этой зоны налогового режима должна быть создана российская биржа для компаний высокотехнологического сектора. Условия листинга на ней должны быть в разы более комфортными, чем на LSE или NASDAQ. Помимо инкубатора технологий Сколково должно стать отличной площадкой для стартапов вне зависимости от их "национальности". Сегодня в России есть большое количество денег, которые могут выйти на этот рынок, так как традиционные сферы бизнеса монополизированы, вхождение в них становится все более сложным, а маржа - все менее впечатляющей. Если такая площадка заработает, она может стать центром притяжения и для отечественных, и для международных венчурных фондов, и в результате государство мало-помалу перестанет быть основным инвестором в Сколкове.
Следующей, не менее важной задачей станет создание в стране нескольких уже не технико-внедренческих, а промышленно-производственных зон (в дополнение к двум существующим) - с льготными налоговым, таможенным и визовым режимами. Увлекаясь образами Силиконовой долины, мы не должны стремиться повторить опыт фирм, на продукции которых написано: Designed in California, Assembled in China. По мере возможности следует стремиться к максимальной локализации производства в России - для чего сколковским инноваторам следовало бы предоставить льготы и в этой сфере. Например, возврат НДС на все строительные работы после запуска предприятия, отмену налога на прибыль на фиксированный срок, а также возмещение 50 процентов затрат на подведение коммуникаций и возведение инфраструктурных объектов.
Таким образом, проект "Сколково" мог бы стать тем первым шагом, который начнет трансформировать нашу экономику, расширяя "сферу свободы" в заповеднике российского бюрократизма. На этом этапе России необходимо создать специальное ведомство, которое бы отвечало за технологическое развитие - не столько за новации, сколько за внедрение их в жизнь. Практика показывает, что подобные ведомства в разное время создавались во всех успешно модернизировавшихся странах и существуют в большинстве из них по сию пору. В большинстве этих стран такие органы непосредственно подотчетны премьер-министру или президенту, что существенно увеличивает их аппаратный вес.
Сколково - правильный проект. Он, разумеется, имеет свою специфику и отличается от проектов, которые осуществлялись в других странах. Однако эта специфика меньше, чем специфика самой российской экономики, и потому Сколково - это стремление вернуться к нормальности, а не отойти от нее еще дальше. Чтобы этот проект имел успех, необходимо несколько условий: государство должно рассматривать его как противостоящий большому сырьевому бизнесу, а не подчиненный ему; как открывающий Россию миру, а не насыщающий деньгами пусть бездарные, но отечественные проекты; как венчурный проект, а не как средство зарабатывания или "распила" быстрых денег; и, наконец, как первый шаг большого пути, а не волшебный ключик, переводящий Россию с сырьевых на инновационные рельсы. Ни одно из этих условий не является излишне сложным. И мы верим, что они могут быть реализованы.
|
