Сущностные характеристики правовой технологии. В условиях перехода России к новым реалиям для успешной правотворческой и правоприменительной деятельности остро нужен эффективный инструментарий познания и преобразования правовой системы. Одним из инструментов изучения и формирования правовой системы могла бы стать правовая технология.

Понятие «технология» все чаще используется в арсенале разных отраслей знания. Во второй половине XX столетия оно приобрело, пожалуй, мировоззренческое значение. Развитию этой тенденции во многом содействовали технологические революции в развитых странах. Усилилась востребованность технологических знаний и в социальных науках. Термин «социальная технология» нередко встречается в работах социологов, политологов, философов, системотехников. При этом под технологией понимаются «обусловленные состоянием знаний и общественной эффективностью способы достижения целей, поставленных обществом»[1]. Эта дефиниция не одинока. Так, В.Н. Иванов определяет суть социальной технологии как «инновационную систему методов выявления и использования скрытых потенциалов социального результата при наименьших управленческих издержках»[2].

К сожалению, отмеченная мировая тенденция менее всего распространяется на отечественное правоведение. В современных работах, посвященных анализу методологии права, внимание сосредоточено на методологических проблемах познания права, но не на вопросах правовой технологии и не на методах формирования правовой системы. Вместе с тем, справедливо замечание, что для правовой системы важное значение «приобретает требование соблюдения правовой технологии, в том числе выполнения соответствующих процедур и правовых стандартов, сочетания динамизма и стабильности правовых явлений, торможения и стимулирования в праве»[3]. Иными словами, проблема разработки правовых технологий выходит в разряд фундаментальных направлений в общей теории государства и права.

Решение этой проблемы, принципиально новой для отечественной науки, позволяет выявить и обосновать конструктивную методологическую функцию общей теории государства и права, представляющую собой систему различных методов, способов и процедур построения рациональной и эффективной правовой системы общества и составляющих ее элементов[4].

Но особую значимость проблема правовой технологии обрела в современных условиях, когда российское общество по известным причинам оказалось без нужной правовой базы, а традиционные абстрактно-теоретические схемы и методы больше не могут служить надежной методологической основой конструирования новой правовой системы. Эффективно действующая правовая технология позволила бы нам избежать иррациональности и формально-абстрактного подхода к изменению существующих и построению новых правовых институтов и правовой системы в целом.

Какие же проблемы необходимо проанализировать, чтобы понять концептуальную основу правовой технологии? Первая и исходная проблема, которая должна быть решена в рамках исследования правовой технологии, — это проблема специфической природы объекта и предмета правовой технологии. Ограничимся лишь основными ее аспектами.

Сразу отметим, что когда мы упоминаем об объекте правовой технологии, то речь идет как бы о «рабочем варианте» исторического процесса. Эта технология не претендует на масштабы исторического периода формации или цивилизации, а стремится - руководствуясь девизом: «лучше меньше, да лучше!», - иметь дело с четко определенными временными отрезками, т.е. социальным полем действия правовой технологии являются не макропроцессы, а конкретно-историческая ситуация и присущие ей правовые реальности: реальная социально-правовая ситуация, тот или иной социальный или правовой институт, существующая правовая система.

Что же касается предмета правовой технологии, то, подобно любой относительно самостоятельной научной дисциплине, правовая технология имеет самостоятельные (в рамках общей методологии права) предмет и систему методов, которые отличают ее от других научных дисциплин.

Предмет правовой технологии обладает сложной структурой. Во-первых, он содержит методы познания конкретной правовой реальности, микросоциально-правового пространства, методы познания специфических для этого пространства закономерностей и социально-правовых взаимосвязей. Эти методы должны быть адекватны природе объекта правовой технологии, его микроструктуре. Используя эти методы, мы можем ответить на вопрос о том, что представляет собой научная основа правовой технологии, какова ее специфическая природа. Во-вторых, в предмет правовой технологии входит система методов, способов и процедур конструирования, т.е. построения и изменения правовой действительности, правовых систем и институтов. Задача методологии права в целом (и правовой технологии в частности) состоит в том, чтобы выявить эти методы, провести их анализ, показать, как они применяются, и какие результаты мы можем получить, используя их, объяснить, насколько эффективно (или, наоборот, неэффективно) их применение для формирования правовой системы общества. В-третьих, предмет правовой технологии включает в себя систему мер, направленных на использование общественных и правовых институтов в качестве инструментов для решения конкретных задач — для создания эффективных и рациональных правовых структур в разных сферах формирования правовой реальности, согласно целям, которые мы определили.

Должно уточнить, и что подразумевается, когда мы говорим о правовом институте. Традиционно под правовым институтом понимается обособленная внутри права или его отрасли группа юридических норм. В рамках правовой технологии понимание правового института не сводится к традиционному определению. Для правового технолога правовой институт, помимо нормативного компонента, содержит и иные реальности, в том числе правовую политику, механизм реализации правовых норм и т.д. В этом смысле в предметном поле правовой технологии находятся все общественные институты, имеющие правовое значение, в том числе и институты, функциями которых являются законотворчество или правоприменительная деятельность, — институты судебной власти, прокуратуры, МВД и др.

Итак, основу правовой технологии составляет система методов, способов и средств эффективного и рационального конструирования правовых институтов и правовых систем, в соответствии с поставленными целями, которые детерминированы конкретно-историческими потребностями и интересами, закономерностями социального развития. Право в этом случае выступает как активное, деятельностное начало в системе факторов изменения и развития общественных отношений.

Подчеркнем, что понятие «правовая технология» не следует смешивать с понятием «юридическая техника», которое используется в теории права и, как известно, означает совокупность правил, средств и приемов разработки, оформления и систематизации нормативных актов для обеспечения их ясности и непротиворечивости. Объект юридической техники - сам текст нормативного документа. В последнее время в юридической литературе понятие юридической техники получает и иную интерпретацию — рассматривается законодательная техника, как система правил и приемов наиболее рациональной организации и логически последовательного формирования законов и подзаконных актов в соответствии с их сущностью и содержанием[5].

Вместе с тем, как думается, юридическая и законодательная техника, при качественном отличии от правовой технологии, имеет и нечто общее с ней, поскольку юридическая и законодательная техника, как и правовая технология, направлена на практическое использование методов, приемов и правил. Этот аспект полно и обстоятельно изучил Р. Лукач в работе «Методология права», где он проанализировал юридическую технику, как методы практического занятия правом[6]. Поэтому с известной долей допущения юридическую технику можно рассматривать в качестве элемента или части правовой технологии. Такое допущение будет более понятным после содержательного изложения концептуальной основы правовой технологии.

Второй проблемой, анализ которой дает возможность раскрыть концептуальную основу правовой технологии, является проблема основных направлений действия правовой технологии, т.е. ее функций. Правовые технологии выполняют ряд функций.

Мировоззренческая функция — это условие формирования личности как правового технолога, выработки у человека социально-правовой активности, гражданской ответственности перед обществом и самим собой. Степень развития мировоззрения во многом определяет степень эффективности используемой правовой технологии как системы конструктивных методов и процедур, ведь именно мировоззрение выражает систему взглядов и принципов, ценностей, создающих убеждение в способности права и самой личности преобразовывать институты государства, правовой системы и общества.

Методологическая функция, с одной стороны, обеспечивает получение знаний с помощью метода конкретного анализа, то есть познание конкретной ситуации; с другой — позволяет исследовать и применять методы и способы формирования и изменения правовой системы общества и ее элементов.

В силу раздвоенности своей природы методологическая функция реализуется в аналитическом и конструктивно-прагматическом направлениях. Аналитическая функция и соответствующий ей аналитический метод предполагают движение мысли от единичного, эмпирического правового явления к особенному и к общему, от явления — к сущности правовой реальности. Благодаря этому, конкретные правовые явления и процессы выступают не как отдельные, независимые друг от друга эмпирические правовые феномены, а как конкретная целостная система. Конструктивно-прагматическая функция является опорной в правовой технологии. В ней непосредственно отражается специфическая природа последней. Она предполагает применение методов, способов не только в русле познания правовой действительности, но, прежде всего, для изучения и использования тех или иных методов, способов и приемов изменения имеющейся правовой реальности, для формирования новых, более совершенных, социально значимых и эффективных правовых институтов и правовой системы общества в целом.

Одну из  главных ролей в этом процессе играет функция критического рационализма. Эта функция также важна в правовой технологии. Ее роль - в выявлении скрытых ресурсов и потенциалов. В целом правовая технология, как научная дисциплина, по сути, есть теория критического анализа и рационального конструирования эффективных правовых институтов и систем.

Содержание гносеологической функции определяет возможности и пределы воздействия правовых технологий на правовую сферу и ее компоненты; служит критерием истинности знания, используемого правовой технологией.

Наконец, аксиологическая функция задает гуманистические и нравственные критерии мер, используемых правовыми технологами. Эта функция рассмотрена нами в работе «Целевая составляющая и аксиологические основания правовой технологии», где аксиологические основания целевой составляющей правовой технологии были раскрыты с помощью понятий «ценность», «свобода», «право», «обязанности», «ответственность», «равноправие», «справедливость» и др.[7]

Третья проблема, решаемая при анализе концептуальной основы правовой технологии, — проблема основных свойств и характеристик правовой технологии, позволяющих понять и объяснить ее специфическую природу.

Каковы же эти характеристики и свойства?

Во-первых, методология правовой технологии несводима лишь к методам познания правовых явлений и процессов. Ключевой смысл правовой технологии заключается в ее конструктивно-прагматической функции, в методах изменения и формирования права и правовой системы общества, придания этой системе эффективности и рациональности.

Во-вторых, правовая технология не ограничивается познанием социально-экономических факторов, детерминирующих право. Главное внимание она обращает на выявление и использование целевой детерминации, т.е. на активность самого субъекта права, правового технолога, на воздействие последнего на реальное правовое пространство, на его изменение для придания ему устойчивости, гражданской и правовой целостности.

В-третьих, согласно установкам правовой технологии, правом является не просто продукт деятельности компетентных органов государства, но то, что имеет специфическое содержание и социальную значимость в формировании стабильного общества и установлении правопорядка, в создании правовых институтов гражданственности и демократического общества. Словом, самоценность права — это заложенный в нем социально-генетический компонент, превращающий право в средство упорядочения общественной жизни, формирования и развития правовой системы и правового государства.

В-четвертых, правовая технология базируется не на позитивистском, описательном определении права, а на его системно-содержательном определении, что придает ее конструктивно-прагматической функции гуманистическую ориентацию и ценностное значение.

Системно-содержательное определение права служит критерием при определении целевой установки субъекта правовой технологии, при оценке эффективности мер, направленных на изменение существующего правового пространства и построение нового, оно обеспечивает рациональный подход к процессу правового конструирования.

Сущность правовой технологии получает свое развитие в ее принципах и методах. Далее мы специально остановимся на их анализе, здесь же только кратко отметим роль принципов в раскрытии сущности правовой технологии.

Познание и использование этих принципов играет исключительную роль в конструировании правовых институтов. Скажем, в силу принципа объективности мы не можем ограничиться традиционным определением права как формально-абстрактной правовой нормы, установленной компетентными государственными органами. Тут сразу возникают вопросы, ответ на которые предполагает анализ конкретных объективных закономерностей и современных потребностей общественного развития, непредвзятое исследование противоречивых тенденций данной правовой ситуации. Иначе говоря, законодатель как субъект правовой технологии должен сначала провести анализ «правовой природы вещей», а после этого перевести ее на язык законодательства.

Не менее важное значение имеет принцип активности права, т.е. закрепления права в качестве генетического фактора социальных и правовых изменений. На наш взгляд, недооценка этого принципа правовой технологии является серьезным упущением в существующих методах конструирования права. Так, можно ли считать, что в наше время право в области образования выступает в качестве активного или генерирующего фактора преодоления кризиса в образовании и перехода его на новую цивилизационную модель? Ответ очевиден: по большому счету, так полагать нельзя. Образовательное право по-прежнему находится на периферии этих процессов.

Научная основа правовой технологии. Степень научной эффективности правовой технологии находится в прямой зависимости от степени адекватности воспроизведения в сознании познающего субъекта реальной социально-правовой ситуации, того или иного правового процесса или института. В соответствии с этой позицией, если с помощью правовой технологии мы можем проанализировать и воспроизвести в понятиях всю сложность и специфичность правовых реалий, то ее ранг можно повысить до научного метода. Другими словами, правовая технология имеет статус научного метода, если ее использование обусловлено знанием о специфической природе права, его законодательной среде применительно к конкретной исторической обстановке, данной социальной и правовой ситуации.

Вместе с тем, диалектический подход к определению научной основы правовой технологии и ее аналитического метода проявляется не в отрицании социального детерминизма и общесоциальных законов, как это имеет место в концепции социальной инженерии, а в более глубоком их осмыслении, в том числе и в осмыслении такой категории, как историческая необходимость. Новизна такого понимания состоит в том, что существенно ограничивается сфера действия рассматриваемых законов в анализе и конструировании социальных и правовых институтов, реальной жизненной ситуации. Они выполняют лишь регулятивную роль.

Эти утверждения выводят нас на принципиально нетрадиционные позиции. Оказывается, что локальный процесс, тот или иной правовой институт или процесс являются не формой выражения общего закона, а, напротив, сам закон находит форму своего проявления в этих реально существующих структурах и процессах. Следовательно, активность действия реальных правовых институтов есть основа, базис, а общесоциальные законы — абстрактная, т.е. общая форма проявления этих институтов. Это принципиально важное положение позволяет нам лучше понять и границы действия «исторической необходимости», т.е. ее регулятивную роль.

Новое видение научной основы правовой технологии проще сформулировать, если обратиться к главному методологическому принципу концепции конкретного анализа, а именно принципу восхождения от абстрактного к конкретному. Это положение давно прижилось в качестве ведущего принципа теории государства и права, юриспруденции в целом. Его суть, как известно, в том, что в основе познания - движение мысли от абстрактно-теоретического к конкретно-реальному. Данный принцип, бесспорно, имеет научную ценность, если мы говорим о познании реальной правовой системы, ее сложной иерархической структуры.  Дело явно меняется, когда речь заходит об исследовании правового явления или процесса, во всей его дискретности и многообразии, и цель анализа - выяснение не общей сущности, а сущности локальной, специфической (правовой, политической и т.д.). Может ли тут этот принцип применяться в качестве ведущего? Думаем, что нет.

Рассмотренные нами аспекты научной основы правовой технологии указывают на приоритетность конкретного, реального. Именно анализ конкретного, а не его проявления в абстрактном составляет основу познания. Из сказанного следует, что для правовой технологии в качестве ведущего методологического принципа более приемлем принцип движения не от абстрактного к конкретному, а от конкретного к абстрактному. Такой подход к анализируемому принципу позволяет снять ограниченность как «историцизма» (в рамках которого конкретные вопросы решаются с помощью абстрактных конструкций, а его методологическим принципом является формальный детерминизм), так и социальной инженерии, базирующейся на эмпирико-прагматических принципах познания. Иными словами, социальный и правовой технолог, исследуя пространственно-временные характеристики правовой деятельности, максимум времени уделяет не выяснению социальной сущности права, исторической причины его происхождения, а тому, как и в какой степени в данной конкретной социальной обстановке право проникает в разные сферы общественной и личной жизни, как воздействует на них и каким способом их регулирует. В этом случае для социально-правового технолога раскрытие «исторической необходимости» уже не является задачей его компетенции. Его внимание направлено на исследование специфических для данной ситуации взаимодействующих социальных сил.

Существенной предпосылкой формирования научной основы права или политики является сбор информации, требуемой для раскрытия специфических закономерностей, связей и характеристик данной реальности или ситуации, а затем - анализа и построения новых моделей правовых или политических институтов, либо для коррекции существующих. Социальный и правовой технолог должен точно знать, на почве каких конкретных исследований им сделан вывод о целесообразности фактических изменений. Лишь проделав эту работу, он может приступать к созданию научной концепции необходимого изменения или реконструкции социального либо правового института, правовой системы общества и ее элементов.

Для правового технолога изучение социально-правовых институтов под углом их происхождения и исторического развития не является самоцелью — но не потому, что это неважно: данные проблемы им решены на подготовительной стадии исследования. Он изучает пути повышения эффективности этих институтов и правовой системы в целом в соответствии со своими целями. Фактически сам процесс исследования предполагает прохождение технологических этапов анализа и переход к методу конструирования.

Однако все сказанное не означает, что научная основа правовой технологии уже познана. Более того, можно сказать, что это тот рубеж, с которого начинается вся сложность ее познания. Следующим этапом ее познания является раскрытие принципов и методов правовой технологии.