В России 15-ый юбилей Конституции РФ отмечали 12 декабря 2008, а до Америки очередь дошла 19 марта 2009. В столице США Вашингтоне в Институте по изучению России имени Джорджа Кеннана прошла международная конференция «Российской Конституции 15 лет: оценка и очередные задачи российского законотворчества».
Главным инициатором был Олег Румянцев, один из «отцов» Конституции, а сейчас руководитель Фонда конституционных реформ. С американской стороны гостей приветствовал Виллиам Померанц, замдиректора Института Кеннана. Главной звездой был Михаил Сергеевич Горбачев, а главным спонсором Александр Лебедев.
Oбсуждaли четыре темы: (1) конституционные гарантии правового государства, (2) проблемы культуры и гражданского общества, (3) конституционные гарантии социально-экономического и регионального развития и (4) роль международного права в развитии конституции.
На обсуждение ушел целый день, а утром 20-го марта Александр Лебедев рассказал об анти-кризисных общественных инициативах в России. Потом ещё был закрытый обед с членами Совета США-Россия по бизнесу (U.S.-Russia Business Council).
Большинство докладчиков выступало по-русски: Алексей Автономов, Леонид Волков, Виктор Шейнис, Сергей Пашин, Румянцев. Андрей Илларионов и Алексей Трочев, живущие теперь в США, выступали по-английски. По каждой теме были и американские докладчики. Самое интересное выступление было сделано одним американцем из зала. О нем будет сказано ниже.
Открыл конференцию бывший Конгрессмен Лий Хамильтон (Lee Hamilton). Он возглавляет Международный Центр имени Вудро Вильсона, в рамках которого действует Институт Кеннана. Хамильтон подчеркнул значимость конференции в дни, когда можно ожидать новых инициатив по российско-амерканскому сотрудничеству.
Горбачев был главной приманкой. Зал был набит, хотя регистрацию прекратили за неделю. Сказал, что всегда рад выступать на 'хорошем событии.' Реверанс Румянцеву, благодаря фонду которого был приглашен. Поблагодарил Институт Кеннана, 'где я уже выступал не раз.' Напомнил, что конституция создавалась в условиях 'хаоса и неразберихи', и заключил, что 'при всех недостатках она была нужна.'
А кто создал этот хаос? Не перестройка ли? Нет: она была необходима. 'Общество гудело: так жить нельзя. Надо жить по закону. И требовало перемен. Причем не только интеллигенция, которой привычно худеть. Но и народ устами погибшего поэта (не Игоря ли Талькова?) требовал перемен.'
Михаил Сергеевич не преминул провести параллель с нынешним кризисом в США. Ведь Обама победил на волне требования перемен и теперь пусть-ка проведет свою перестройку более успешно.
Но не злорадствовал. Говорил о США уважительно, как и полагается гостю. И свой огород огородил: Америке, дескать, на развитие демократии понадобилось 200 лет, 'а у меня было только 200 дней.' Но тут же вспомнил, что правил-то шесть лет. 'Все равно маловато,' и помечтал об оптимальном сроке для эволюции России этак лет в 30.
Напомнил, что Россия не единственная страна, столкнувшаяся с трудностями переходного периода, 'вот и я недавно выступал в Мадриде в клубе из 35 таких стран.'
Помянул Солженицына, с которым 'у меня сложились хорошие отношения, но люди мы были разные.' Так вот Александр Исаич сказал 'все погубила гласность, а я в этом с ним совсем несогласен.'
Закончил свою речь, как римский Катон, только не Карфаген надо было разрушить, «но Союз надо было сохранить».
Подмывало спросить: «А солженицынское Письмо Вождям Вы читали, Михаил Сергеевич? Ведь оно было послано ещё в 1973 году всем членам политбюро под копирку. Не были тогда членом? А партийный архив для чего? И куда КГБ глядело? Ведь в этом письме Александр Исаевич предлагал эволюцию под партийным контролем, откажитесь, мол, от марксистской идеологии, отдайте её китайским догматикам, опирайтесь на патриотизм народа, дайте ход непартийным талантам. И пограничным республикам дайте право на выход, если пожелают того через референдум. Разве не был это реальный шанс на сохранение, по крайней мере, славянского ядра Союза, который Вы теперь оплакиваете?»
Увы, для почетного гостя вопросов не было предусмотрено, и он покинул набитый зал под шелчки камер, в том числе и моей.
Слово дали Алексею Автономову. Один из ведущих законоведов страны, доктор юридических наук, редактор журнала «Государство и право», поведал, что 'Конституция 1993 года провозгласила принципы правового государтства, но пока ещё не воплотила их в повседневную жизнь общества.' Процесс развития демократии длительный и его надо начинать с азов, а именно, с правового государства. Посетовал, что с 2001 года значение Думы, как законодательного органа, неуклонно понижается, поскольку право законодательной инициативы перетянула на себя исполнительная власть.
И что же? В результате законы не стали лучше, но принимаются быстрее, ибо юристов на экспертизу почти не приглашают. Законы множатся, но их исполняемость понижается. Проходят и совсем не нужные законы. Зачем, например, принимать закон о публикации судебных решений, когда давно уже провозглашена гласнось и даже прозрачность? Увы, иные судьи держат свои решения в секрете, возможно, под давлением властей предержащих.
'На этой конференции я ограничусь постановкой вопросов, ответы на которые едва ли скоро будут найдены', заключил Автономов.

Румянцев резонно начал с оговорки, не подобает порицать Российскую Конституцию на американской земле, да ещё в дни «перезагрузки». Об’яснил почему юбилейная сессия происходит в Америке. Оказывается, летом 1990-го года он целый месяц разрабатывал здесь проект конституции в Библиотеке Конгресса США, самой большой в мире. И не просто в библиотеке, а в офисе её директора и специалиста по России Джэймса Биллингтона. Недаром американцы называли Румянцева русским Томасом Джефферсоном.
'Но не критиковать конституцию тоже нельзя, тем более, что надо подхватить инициативу президента Медведева, раз он призывает жить по закону. А мы 15 лет молчали, ибо помнили родовую травму октября 1993-го. И вот только теперь начинаем утолять конституционный 'голод', и уже издали Конституционный Вестник, как бы в продолжение сборников 1990–93 годов.'
Признал, что самое 'слабое звено' Конституции это расплывчатось понятия народного суверенитета. Задался вопросом: 'А хочет ли народ иметь этот самый суверенитет? Или это изжившее себя романтическое понятие?' Ведь Конституцию писали не ради народа, а под исполнительную власть. Конкретно, под личность президента Ельцина. Оправдывались тем, что 'анти-кризисный менеджер' Ельцин нуждается в инструменте власти.' Один польский законовед предупреждал нас, что американская модель сильной президентской власти в Европе не срабатывает. Мы этого не учли. Дали Ельцину все, что он хотел, а после Ельцина и говорить нечего.'
Поэтому, наша Конституция, в лучшем случае, программа, предназначенная не столько для выполнения, сколько для вдохновения. Тем не менее, она оформила юридическую базу для 'большого хапка', гарантировала необратимость приватизации. Бладодаря ей Россия состоялась как суверенное государство. Так нужно было тогда для стабилизации положения в стране, но не достаточно сейчас для её развития.
Поставив под сомнение точку зрения Сергея Шахрая, что нынешняя конституция 'саморазвивающийся документ,' Румянцев сказал: 'Тут Автономов призвал ограничиться постановкой вопросов. Я его понимаю, но все-таки хотелось бы, чтобы что-нибудь новое родилось именно здесь из самого обмена опытом с нашими американскими коллегами.'
Заслуженный юрист РФ, правозащитник и один из подвижников судебной реформы Сергей Пашин назвал конституцию 'кожухом существующей власти'. 'Кожух' этот имеет тенденцию саморазвиваться в сторону деформации и даже вспять, сказал он в пику Шахраю. Указал на невыполнение принципа разделения и равновесия трех ветвей власти: исполнительной, задонодательной и судебной. Порицал ослабление судебной ветви как на уровне Конституционного Суда, так и на уровне арбитража и суда присяжных, так что 'народ оказался исключенным из властных структур.'
Согласно Пашину, 'тюремное население' за годы президентства Путина выросло в два раза до 900 тысяч. Уважение и доверие к судьям в народе не повышается, ибо исполнительная власть снимает с постов наиболее независимых судей, пользуясь во всю 'телефонным правом'. Судья Гусева в Волгограде была уволена с формулировкой за 'странную мягкость' в её решениях и за 'настойчивость в напоминании [тяжущимся сторонам] о праве на примирение.'
По мнению Пашина, одна из причин слабости конституционного правопорядка в пост-коммунистической России в том, что несмотря на поражение КПСС, структура одно-партийной диктатуры сохранилась. Её просто приспособили под другую партию, 'голову спруту отрубили, но щупальца оставили в наследство для новой власти.' Не удивительно, что Пашин считается 'белой вороны' российского правосудия и власти пытались лишить его судейских полномочий.
Алексей Трочев (Alexei Trochev) закончил юридический факультет в Сыктывкарском Государственном университете. У него также степень магистра от Университета (штата) Канзас, и докторат политолога от Университета Торонто. Согласно Трочеву, путинская «диктатура закона» означает подчинение законодательства регионов и этнических республик не только федеральным законам, но приказам исполнительной власти ('Executive orders rule supreme’), причем эти постановления не всегда публикуются и даже засекречены. Не имея в обществе мощных союзников, судебная власть не в состоянии противостоять любым затеям укрепления «вертикали власти». Поэтому такие пережитки советской системы, как «прописка», до сих пор остаются в силе.
Престиж судебной власти самый низкий из трех ветвей. В день Св. Валентина в 2001 году Конституционный суд доложил президенту Путину, что десять его решений были проигнорированы Думой. А в день Св. Валентина в этом году Валентин Зорькин, председатель Конституционного суда, доложил президенту Медведеву, что таких неисполненных решений уже 30. По опросам общественного мнения видно, что большинство населения не может назвать ни одного решения Конституционного Суда. Тем не менее у него не самый низкий рэйтинг: около 25% опрошенных думают о нем положительно, что выше рэйтинга для СМИ и политических партий.
На второй сессии выступил Виктор Шейнис, экономист, политолог, бывший член Государственной Думы. Как зам председателя Конституционной комиссии, Шейнис тоже 'один из отцов.' Он насчитал за всю историю России шесть конституций, начиная с Манифеста 17 октября 1905 года. 'Получается, что средняя жизненный срок около 16 лет.' Отметил 'противоречия, заложенные в самом документе,' в частности, слабые гарантии демократии, которые были отметены в сторону при установлении нынешнего 'авторитарно-персонального режима.' Правда, тут же Шейнис признал, что укрепление исполнительной власти было в какой-то мере необходимо. Но с Горбачевым не согласился, дескать, дайте нам двести лет на развитие. Нет, при Путине 'мы пошли назад,' и после теракта в театре на Дубровке в октябре 2002 наступил период 'контр-реформ.'
Заявив себя оппозиционером-яблочником, Шейнис выразил опасение, что нынешний глобальный кризис подтвердит гипотезу Валлерстейна, что мир будет неузнаваем. А Россия 'откатится назад, не во вчерашний день, а позавчерашний.' Почему? Ибо новая элита России не отличается от до-перестроечной, и над ней довлеет 'вековое проклятие России, связка собственности и власти.'
Чтобы избежать отката от демократического развития, Шейнис рекомендует два лекарства: во-первых, 'конкуренция партий', во-вторых, 'интеграция с Западом'. А есть ли на интеграцию реальные надежды сейчас при «перезагрузке» российско-американских отношений? С Российской стороны он их не видит, ибо идет 'восстановление доктрины Брежнева в агрессивной российской политике, особенно, в странах ближнего зарубежья.'
'Когда я приехал в Москву тридцать лет назад и предложил в МГУ свой исследовательский проект об адвокатуре в царской России, мои русские коллеги страшно удивились, что кого-то вообще может интересовать такая тема,' начал свое выступление Юджин Хаски (Eugene Huskey). А сейчас стало очевидно, что для строительства гражданского общества России нужна не только конкуренция партий, но и состязательность в суде. Чего нельзя добиться без уважаемой и независимой коллегии адвокатов, какая была в царской России.
Хаски получил докторскую степень в Лондонской Школе Экономики (London School of Economics), но сейчас преподает в Университете Стетсон во Флориде. Он автор нескольких книг о судопроизводстве и государственной структуре царской и советской России и редактор нескольких научных журналов, связанных с изучением России.
Главной базой и гарантией развития гражданского общества является не деятельность некоммерческих организаций, как это принято считать, сказал Хаски, а развитие в стране малого бизнеса. И вот тут-то дела обстоят очень плохо, несмотря на то, что и Путин, и Медведев высказывались за поддержку малому бизнесу. Малый бизнес в передовых странах не только способствует их экономичеслому процветанию, но и формирует средний класс, как подспорье и источник гражданских свобод. За годы президентства Путина кое-какой средний класс возник, но состоит он, в основном, из чиновников и поэтому не может стать источником независимого общественного мнения.
Ссылаясь на мнение Румянцева, что Конституция якобы пошла по американскому пути сильного президентства, Хаски возразил, что это отнюдь не американская модель, а 'Евразийская.' 'Президент России похож больше на президента Киргизстана (там Хаски тоже проводил исследования), Казахстана и Беларуси, а не на Обаму или Буша.'
Леонид Волков закончил МГУ, был членом Конституционной комиссии и одним из основателей Социал-Демократической Партии. Сейчас живет в Германии, редактирует «Конституционный Вестник». 'Когда готовили проект, мы хотели превзойти американскую конституцию, чтобы наша жила не десятилетия, а века,' вспоминает Волков. Увы, этого сделать не удалось. Почему? Может быть политическая культура народов России не подходит для конституции американского типа? Поставив этот вопрос, приходит к выводу, что произошло расщепление русского самосознания. Несмотря на апатичность населения, узколобая правящая элита просто не хочет претворять конституцию в жизнь и толкает страну назад.
Румянцев представляет слово экономисту Андрею Илларионову. Бывший советник Путина, сейчас научный сотрудник Института Катона, мозгового центра либертарианского направления. Зачем приглашать на правоведческий форум экономиста? Румянцев об’яснил это желанием вывести дискуссию на междисциплинарный уровень, что само по себе похвально. Илларионов построил свою речь на аналогии с покупкой товара. Хотел, мол, покупатель купить телевизор, цветной, многоканальный, с подключением к нормальной городской сети. А получил черно-белый, каналы невозможно найти, вместо подключения к общей сети стоят батарейки, и те не работают.
Остальную часть речи посвятил сравнению России с Грузией, где якобы демократия процветает благодаря благотворному американскому влиянию. Так же как в недавнем выступлении на слушаниях в Конгрессе США, пришел к выводу, что нельзя верить российским попыткам найти примирение с Америкой.