6.10.09

Эксперт МГИМО: Марк Энтин

Ирландия «дает добро»

Брюссель теперь ожидает особенно напряженный период работы. Отмашка дана. Нужно приниматься за реализацию программы реформ, изложенной в Лиссабонском договоре. Но для того, чтобы правильно понять, как ЕС будет действовать дальше, почему итоги голосования в Ирландии вызвали такую эйфорию, и что с ними связано, надо ответить на ряд непростых вопросов. Прежде всего, необходимо вспомнить, почему будущее ЕС оказалось в руках ирландцев, что значит Лиссабонский договор для интеграционного объединения, и что им в первую очередь предусматривается. Кроме того, следует разобраться с тем, а что же в действительности стоит за ирландским «да», чем это «да» обусловлено.

Немножко истории

В начале 2000-х политическая элита Европейского Союза берет курс на разработку Конституционного договора. Ему дается громкое название «Конституция для Европы». Для его подготовки и согласования используется нестандартное организационное решение. Созывается Конвент из представителей исполнительной и законодательной власти государств-членов и государств-кандидатов, Европарламента, других институтов ЕС.

Рабочая гипотеза: скачкообразное расширение ЕС в мае 2004 года будет дополнено столь же стремительным углублением интеграции. Для этого важно успеть сделать все необходимое. Инструментом избирается Конституционный договор. Его предназначение состоит в том, чтобы адаптировать ЕС к условиям расширения, максимально форсируя интеграционный процесс. Конституция нужна как для того, чтобы рационализировать ЕС, приспособив его к меняющейся ситуации, так и для того, чтобы придать ему в какой-то степени черты супергосударства.

Предполагается, что расширение ЕС и углубление интеграции будут взаимно подкреплять друг друга. Если все получится, они дадут огромный кумулятивный эффект. Все основания для этого имеются. Население Старой и Новой Европы, весь политический класс переживают небывалый эмоциональный подъем. В обществе существует подлинный консенсус. Предпринимаемые шаги по преодолению исторического раскола Европы на два лагеря заставляют поверить в любые, даже несбыточные мечты. Будущее кажется исключительно радужным и безоблачным.

Но «если» не получилось. Культура компромисса, с таким трудом выработанная ЕС, неожиданно дала сбой. Национальные предпочтения и амбиции возобладали. Спешно созванная Межправительственная конференция не смогла одобрить согласованный Конвентом Конституционный договор. МПК раскрыла пакет. Государства-члены отказались идти на взаимные уступки. Утверждение Договора пришлось отложить.

Вынужденная пауза дорого обошлась ЕС. Когда она подошла к концу, и государства-члены, наконец-то, доработали взаимоприемлемый текст, ситуация коренным образом изменилась. От увязки расширения ЕС и углубления интеграции мало что осталось. Синхронизация, которая микшировала эксцессы разнонаправленных процессов, была нарушена. Они пошли в разнобой и перестали взаимно поддерживать друг друга.

К тому же, первоначальная эйфория, вызванная расширением, сошла на нет. Да она и не могла не пройти. Негативные последствия расширения стали сказываться все сильнее. Как в социальном, так и в психологическом плане. Аналогичным образом и вера в то, что Конституционный договор просто замечательный, что он хорош сам по себе, очень ослабла. На первый план вышли внутренние распри. Причем даже не столько в Европейском Союзе, сколько в его государствах-членах.

Итог оказался плачевным. Совершенно неожиданно для многих, но в силу именно этой политической логики, старожилы ЕС — Франция и Нидерланды — провалили референдумы, призванные продемонстрировать широкую поддержку Конституции со стороны народов обеих стран. Французы и голландцы высказались против ратификации Договора. По нему был нанесен, как на время почудилось, смертельный удар. Брюсселю пришлось отложить его в сторону или даже попытаться забыть о нем до лучших дней. Интеграционное объединение втянулось в полосу затяжного, где-то даже беспросветного конституционного кризиса.

Спасительный маневр

Период неопределенности продолжался до тех пор, пока в ведущих державах ЕС не произошла частичная смена правящих элит. Новое поколение политиков вновь запустило процесс конституционных реформ. Однако сделало это намного тоньше и осторожнее. Полученные уроки не прошли даром. Они были тщательно осмыслены и учтены.

Договор о реформе, пришедший на смену Конституционному договору, внешне был составлен совершенно иначе. Из него вытравили все и любые намеки на рождающееся супергосударство. Напоминающая о нем символика была убрана. Также поступили с режущими слух названиями, типа поста министра иностранных дел ЕС.

То есть стержень и основное содержание остались прежними. Но они были упакованы совершенно иным, гораздо более традиционным для ЕС образом. Руководство ЕС и государств-членов отказалось от того, чтобы ломать существующий порядок, заменяя работающие учредительные договоры на новые. Политический класс ЕС пошел по отлаженному пути внесения изменений в действующие документы.

Главное, однако, состояло не в этом. В ЕС постарались сделать все необходимое для того, чтобы новой осечки не случилось. Во имя столь благородной цели было выбрано наиболее надежное решение, проливающее свет на «демократическую» природу Европейского Союза. Электорат, народные массы были отстранены от процедуры принятия решения. Советоваться с ними сочли излишним. Ни во Франции, ни в Нидерландах никакие новые референдумы никто не организовывал. В 26 странах из 27 соответствующее (читай, нужное верхам) решение аккуратно провели через парламенты.

Казалось, что скорейшему вступлению в силу Лиссабонского договора ничто не помешает. Ничто не могло помешать. Ведь все меры предосторожности были приняты.

Тем не менее, и на этот раз не получилось. Согласно национальной конституции, только Ирландия была обязана вынести вопрос о ратификации на референдум. Без согласия населения Договор о реформе не мог вступить в силу. По действующему праву ЕС для этого требовалось соответствующим образом выраженное согласие всех без исключения государств-членов. А ирландцы на референдуме — как теперь выяснилось, на первом из серии референдумов — высказались «против».

Европейский Союз в очередной раз оказался в шоке. Как этот «несчастный случай» мог произойти, никто по-настоящему так и не понял. Ведь у Ирландии не было никакого выбора. Подавляющее большинство государств к тому времени либо уже высказались в поддержку Договора о реформе, либо готовились это сделать. Даже в традиционно скептически настроенных странах, таких как Великобритания, положительные результаты голосования в парламенте не вызывали сомнений.

И, тем не менее, ирландцы не испугались «разочаровать» своих соседей и партнеров по ЕС. Теперь, анализируя причины протестного голосования, можно вспомнить многое. Кампания тех, кто выступал за ратификацию, была организована безобразно. Ирландии не уделили достаточного внимания. Ею элементарно пренебрегли. Или до нее не дошли руки.

Раз за разом выступления заезжих политиков вызывали обратный эффект. Политический процесс в ЕС шел своим чередом, без оглядки на Ирландию. Руководством ЕС выдвигались инициативы, по поводу которых Ирландия традиционно придерживалась особого мнения. Им, в частности, поднимались вопросы военного строительства и гармонизации корпоративного налогообложения, на которые в стране всегда болезненно реагировали. Никаких сколько-нибудь весомых шагов навстречу ирландцам в упреждающем порядке сделано не было.

А вот те, кто съехались со всей Европы для того, чтобы сказать «нет» Лиссабонскому договору, провели свою кампанию филигранно. «Нет», в необходимости которого они убедили большинство населения, касалось всего. В итоге ирландцы сказали его не столько Договору о реформе, с которым они, скорее всего, так и не познакомились, сколько всему тому страшному, опасному, непонятному, что происходило вокруг них, а, может быть, даже и не происходило, а существовало только в их головах.

Они сказали «нет» ужасам» глобализации. Они противопоставили выраженное ими несогласие с одобрением Договора угрозам маргинализации своей страны и ее подавления безликой брюссельской бюрократией. Они воздвигли из своего «нет» высокие оборонительные сооружения, своего рода редут, чтобы защитить мораль, нравственность, общество, вековые традиции и недавно обретенное благополучие. Они резко выступили против разрушения национальной культуры и экономики, которые могли бы стать реальностью, как им на какое-то время показалось, из-за чуждых им планов брюссельских «монстров» и «фантомов», контроль над которыми после вступления в силу Договора был бы окончательно утерян.

Еще один запасной вариант

Мощно закрученный маховик Европейского Союза прокрутился вхолостую. Тем не менее, протестное голосование в Ирландии не могло ничего изменить. Ирландскому «нет» было его не остановить. К мнению населения «небольшой, но гордой страны» в Брюсселе и других столицах ЕС отнеслись несколько иначе, нежели до того к сюрпризу, преподнесенному Францией и Нидерландами.

Европейскому Союзу в составе 27 государств без Договора о реформе никак нельзя. ЕС был готов сделать все для того, чтобы добиться своего. После полученной встряски Брюссель выждал некоторое время и запустил план «Б».

До референдума никакого плана «Б» не существовало. Алармистским прогнозам в ЕС по большому счету никто не верил. То, что ирландцы могут проголосовать «против», ни у кого в голове не укладывалось.

Но план «Б» напрашивался сам собой. Он состоял фактически из трех элементов. Первый — выждать, дав возможность ирландцам осознать сделанную ошибку и передумать. Второй — предоставить стране гарантии по всем тем вопросам, которые подпитывали национальные страхи и фобии и мотивировали ирландцев сказать «нет». Третий — провести кампанию в поддержку ратификации Лиссабонского договора по-человечески, как положено, в мобилизационном ключе.

Так и было сделано. Европейский Совет, высший политический орган Европейского Союза, предоставил Ирландии гарантии по всем вопросам, вызывающим у нее озабоченности.

Дублину было обещано, что Брюссель не будет вмешиваться в решение проблем, связанных с национальными традициями, семейным и религиозным укладом. Таким образом, преувеличенные страхи по поводу того, что страну заставят ориентироваться на континентальные требования планирования семьи и заставят провести либерализацию законодательства, разрешив и упростив проведение абортов, был снят.

Всем своим авторитетом Европейский Совет заверил ирландцев в том, что Лиссабонский договор никоим образом не нарушит традиционное предпочтение, которое страна отдает политике нейтралитета. Благодаря этому обязательству, взятому на себя Европейским Союзом, страхи ирландцев по поводу формирования в будущем европейской армии и перспективы введения принудительного призыва в нее, которые, правда, не имели под собой никаких оснований, рассеялись.

Европейский Совет пообещал также Дублину, что навязывать всем государствам-членам единые правила налогообложения Брюссель не станет. В связи с данной угрозой или псевдоугрозой в народе было больше всего спекуляций. Ведь ирландская экономика поднялась во многом на том, что режим налогообложения в ней гораздо выгоднее бизнесу, чем в континентальных странах. Поток инвестиций в экономику страны не иссякает в значительной степени именно поэтому. Скажем, для американского капитала Ирландия служит воротами, открывающими доступ к емкому внутреннему рынку Европейского Союза. Как видим, такие гарантии Дублину пришлись очень даже ко двору. Они были ему очень кстати. Оценивая сделанные ему уступки, многие в ЕС даже приревновали. В Варшаве, например, всерьез сетовали: надо было бы, мол, тоже голосовать «против» — глядишь, также удалось бы выторговать у Брюсселя чего-нибудь стоящее.

Наконец, еще одна, пожалуй, в практическом плане наиболее значимая гарантия. Ирландии было обещано сохранить ее представителя в составе Европейской Комиссии. Хотя в этом плане стоило бы оговориться, что, не без помощи Дублина, национальных комиссаров пока сохранили за собой все государства-члены Европейского Союза.

Очень важно также то, что для Ирландии остальные 26 государств нашли не просто особый, но и юридически грамотный подход. Правда сказать, грамотный не обязательно означает безукоризненный. Декларация Европейского Совета по Ирландии не вытекает из Лиссабонского договора и в Лиссабонском договоре оснований не имеет. Если бы Европейский Совет ограничился политическим заявлением, его легко можно было бы упрекнуть в том, что это пустые слова, поскольку обещания перекрываются текстом Договора о реформе. Брюссель придумал оригинальную юридическую схему — своего рода инновационное ноу-хау. 27 согласились рассматривать Декларацию как юридически обязывающий документ, хотя он таковым не является. Качество договорных обязательств будет ему придано при ратификации всеми членами Европейского Союза следующего по очереди договора о принятии в свой состав какого-то нового государства. Скорее всего, им будет Хорватия.

За счет этой уловки ЕС удалось обойти также и само собой напрашивающееся требование о приведении Лиссабонского договора в соответствие с уступками, сделанными Ирландии. С одной стороны, Лиссабонский договор был выведен из-под удара. С другой стороны — по новой запускать процесс ратификации не потребовалось. С третьей — ирландцам были даны не легковесные, ничего не стоящие политические заверения, а достаточно убедительные и юридически грамотные гарантии.

Вот только то, насколько все эти маневры повлияли на итоги референдума в Ирландии, ответить будет крайне сложно. Математических формул, по которым можно определить или количественно просчитать влияние тех или иных факторов, не существует.

Результаты голосования в Ирландии

На протяжении всего дня 2 октября 2009 года экзит полы поддерживали надежду на то, что для Европейского Союза все закончится благополучно. Они свидетельствовали о том, что некоторое небольшое, но достаточно устойчивое большинство высказывается за ратификацию Договора о реформе.

Однако когда на следующий день провели подсчет голосов, восторгу политического класса ЕС, всех тех, кто работал на ирландское «да», не было предела. «За» проголосовало уверенное большинство в 67,1%[1]. Если быть еще более точными, то даже больше — 67,13%. И к урнам, чтобы высказаться, пришло вполне солидное большинство. Оно составило 59% от числа зарегистрированных избирателей.

К голосованию были допущены 3,078,032 гражданина Ирландии. Они составляют электорат страны. В нем приняли участие 1,816,098 человек. Из брошенных в урны бюллетеней 1,808,874 были признаны действительными и 7,224 — недействительными. «За» проголосовали 1,214,268. «Против» — только 594,606.

Результат внушительный. Никакие сомнения он не вызывает. То, как и за что голосовали на референдуме, двусмысленному толкованию просто не поддается. Оно невозможно. Все совершенно ясно. То, что на самом деле в поддержку Договора о реформе высказалось всего лишь чуть больше 40% имеющих право голоса, то есть очевидное меньшинство электората, значения не имеет. Таковы установленные не только в Европейском Союзе правила игры. Российской элите они также хорошо знакомы.

О том, в каком направлении развернулись настроения в Ирландии, свидетельствует сопоставление с показателями июня 2008 года. Тогда удосужилось проголосовать чуть больше половины населения — 51%. Из них 53,4 % высказались против. Из 43 округов, которые насчитывает Ирландия, только два северо-западных округа отвергли Договор существенным большинством. В 31 округе ситуация была пограничной.

К октябрю 2009 г. вектор повернулся в противоположную сторону. Так, народные районы юго-западных пригородов Дублина в 2008 г. отвергли реформу большинством в 68% голосов. Год спустя — поддержали большинством в 59% голосов. Наиболее решительно высказались «за» обитатели северного округа Дублина. В поддержку Договора там было подано 82% голосов.

Такой разворот общественного мнения случился не впервые. Вспомним, в 2001 г. ирландцы поставили под сомнение процесс ратификации Ниццского договора. Тогда против него проголосовало 53,9% пришедших к урнам. Но в абсолютном выражении их оказалось совсем не много. Это дало основание премьер-министру Ирландии того времени, вернее предлог, провести повторное голосование. Оно закончилось благополучно для Ниццского договора. При повторном голосовании «за» высказалось 62,9%. Препятствия для вступления в силу документа были устранены.

В октябре 2009 г. цифры смотрятся еще более внушительно. Все-таки 67,13% голосов — более чем уверенная победа. Вроде бы количественные показатели говорят сами за себя.

Однако с объяснением результатов не все так однозначно.

Причины успеха

Вот что бросается в глаза прежде всего. Похоже, что антиглобалисты и евроскептики несколько поубавили свой пыл. Год назад они были неудержимы. Использовали любую аргументацию. Готовы были откровенно «дурить голову» населению, подпитывая и так свойственные ирландцам страхи и фобии. Сейчас, хотя инструменты воздействия не сильно изменились, они вели себя куда как сдержаннее. В какой-то степени играли даже в поддавки. На это указывает то, что они загодя, еще до подведения итогов голосования, признали свое поражение.

Так, известный предприниматель Деклан Гэнли (Declan Ganley), ставший тогда, в 2008 году, визитной карточкой «нонконформистов», на этот раз поспешил заранее по телевидению поздравить премьер-министра. Он похвалил его за «эффективно проведенную кампанию»[2]. Более того, без тени иронии, назвал «хорошим политиком». О себе и сторонниках «нет» он сказал просто: «мы проиграли, но мы остались верны себе, потому что и тогда, и сейчас говорили правду».

На этот счет высказываются разные мнения. Но в одном, похоже, этот известный в Ирландии человек не покривил душой. Год назад, подчеркнул он, голосование было мотивировано страхом, боязнью того, что страна растворится в интеграционном сообществе. Сейчас результаты голосования тоже объяснялись страхом. Но только страхом совершенно другого рода. Ирландцы побоялись оказаться за кормой Европейского Союза, без помощи интеграционного объединения.

Вывод напрашивается сам собой: тогда они могли позволить себе роскошь фронды и пренебрежительного отношения к Союзу. В условиях тяжелейшего финансового и экономического кризиса пойти на такое больше не могли. И для тех, кто живет внутри ЕС, и для тех, кто, как например исландцы, находятся за его пределами, интеграционное объединение стало восприниматься как островок стабильности. Пришло осознание: преодолеть мутные волны кризиса намного легче сообща, объединяя усилия и опираясь на поддержку мощных европейских структур и возможности колоссального, чрезвычайно емкого внутреннего рынка ЕС.

Таким образом, ирландцы ни тогда, ни сейчас не голосовали «за» или «против» Договора. И год спустя он остался для них слишком сложным и чуждым документом. Ирландцы голосовали за надежду. За выход из кризиса. За свои зарплаты и рабочие места.

Это достойный и оправданный выбор. Ему нет, и не может быть альтернативы. Красивые же слова евроскептиков о профанации демократии, утрате независимости и т.д. второстепенны. Они были ими просто-напросто забыты. Или отвергнуты. Такие аргументы хороши, к ним прислушиваешься, когда все вокруг благополучно. Когда все вокруг рушится, они отходят на задний план.

В 2008 году Ирландия воспринимала себя как некоторое подобие молодого восточно-азиатского тигра, расположенного в Западной Европе. Об Ирландии и говорили как о «кельтском» тигре. Экономика росла стремительными темпами. Притоку иностранного капитала ничто не угрожало. Структура экономики казалась наиболее современной и технологичной. На других можно было посматривать свысока.

После обвала национальной экономики, падения ВВП в 2009 году на 8%, взлета безработицы втрое, по сравнению с 2008 годом, до 15%[3], восторги по поводу экономической неуязвимости развеялись. Все встало на свои места. Европейский Союз, следуя канонам 1970-х, 80-х и 90-х годов, вновь начал восприниматься как спасательный круг. Брошенные им на спасение экономики ЕС более 120 миллиардов евро, выделенные Европейским центральным банком, позволили удержать на плаву и ирландскую банковскую систему.

Может быть, это не полное и несколько одностороннее объяснение произошедших изменений в настроениях ирландцев, но то, что экономический кризис и смена приоритетов, политических и экономических, сыграли свою роль, сомнений не вызывает. Политическим партиям, общественным организациям, движениям, отдельным политикам, которые вели кампанию в поддержку ратификации, тоже надо отдать должное. Они работали энергично и не в пример активнее, чем в 2008 г. Но все же результат голосования — не столько успех их собственной позитивной программы, сколько констатация того, что их спекуляции по поводу последствий самоизоляции Ирландии в условиях тяжелейшего мирового экономического кризиса на этот раз били в точку.

Вообще увязывать результаты голосования, хоть в небольшой степени, с внутренним раскладом сил в Ирландии было бы неправильно. Собранные голоса были отданы не за правящие партии или политиков, стоящих у власти. Если бы это было основным критерием для принятия решений, референдум бы оглушительно провалился. Как до него, так и после премьер-министр Брайан Коуэн бьет все мыслимые рекорды по уровню непопулярности среди населения. Его показатели зашкаливают за 89% недовольных.

Население в этот раз, и это принципиально иначе, чем год назад, или в 2005 году во Франции и Нидерландах, голосовало за Европу, за себя в Европе и за свою принадлежность к Европе. И только в этом плане можно согласиться с той оценкой, которую дали итогам референдума победители. «То, как мы проголосовали, — подчеркнул премьер-министр, — стало великим днем для Ирландии и великим днем для Европы». Слова его министра иностранных дел Майкла Мартина, видимо, даже еще лучше характеризуют произошедшее. Выступая по радио, он заявил: «Я думаю, что это хорошо для Ирландии, поскольку я истово верю, что наше будущее в Европейском Союзе».

В принципе, все европейские столицы попытались записать итоги ирландского голосования на свой счет. Больше всех преуспел в этом, как обычно, Николя Саркози. Президент Франции, искусно замолчав, что одним из источников страхов и фобий для ирландцев год назад послужила бурная подготовка французов к председательству в ЕС, постарался элегантно присвоить себе одержанную победу. «Голосование в Ирландии, — подчеркнул он, — венчает усилия, предпринятые, в частности, под председательством Франции, для того, чтобы дать ответ на озабоченности ирландцев. Оно принесло большое удовлетворение всем европейцам».

Однако это все красивые слова. Пытаться записать на свой счет победу могут и шведы в качестве действующего председателя ЕС, и немцы, как наиболее последовательные сторонники Конституционного договора и Договора о реформе, и многие другие. На самом деле отдать должное надо только двум вещам — экономическому кризису, который разверз пропасть под ногами ирландцев, и здравому смыслу свободолюбивого самобытного народа этой страны.

Что теперь?

Не успели отгреметь победные фанфары, как от председательствующих в ЕС шведов остальные члены Европейского Союза потребовали самых активных действий по формированию новой структуры интеграционного объединения. Лиссабонский договор меняет очень многое. В соответствии с ним у Европейского Союза появится постоянный председатель Европейского Совета как высшее должностное лицо интеграционного объединения. От того, кто будет выбран на этот пост, во многом будет зависеть, в каком направлении пойдет развитие ЕС.

По Лиссабонскому договору у ЕС, вместо Высокого представителя по внешней политике и политике безопасности, появится Высокий представитель по международным делам и политике безопасности, концентрирующий в своих руках колоссальную власть. Он должен объединить внешнюю деятельность Европейской Комиссии и Совета Европейского Союза.

Кроме того, будет создана специализированная дипломатическая служба ЕС. Предстоит перераспределение полномочий между институтами ЕС, между ЕС и государствами-членами. Поменяется порядок принятия решений. Расширится круг властных органов, вовлеченных в их подготовку и утверждение. Новаций предстоит очень и очень много.

Пока избран только новый старый председатель Европейской Комиссии. Ему вместе с государствами-членами предстоит подбирать новый состав своего кабинета. Все в Европейском Союзе надеются на то, что это будет очень авторитетный, энергичный кабинет, способный вновь взять на себя роль мотора европейской интеграции. Ему предстоит решать задачи беспрецедентной сложности. Под новую структуру и перераспределение компетенции между государствами-членами и ЕС и внутри Европейского Союза предстоит осовременивать все внутренние и внешнюю политику ЕС. На повестке дня — сложнейшие вопросы выходы из кризиса и обеспечения стабильного экономического развития и многие другие.

Но все не так просто. Для вступления в силу Лиссабонского договора не все условия выполнены. Свои подписи под договор должны поставить еще президенты Польши и Чехии. Парламенты обеих стран, вроде бы, давно проголосовали за ратификацию. Однако один из братьев Качиньских и Вацлав Клаус тянули, прикрываясь неопределенностью ситуации с референдумом в Ирландии. Такой отговоркой они воспользоваться больше не могут. Остальные члены ЕС окажут на них беспрецедентное давление.

И, тем не менее, у противников нового Договора и евроскептиков в запасе осталась последняя уловка. Чешские сенаторы направили очередной запрос в пражский Конституционный суд — на этот раз о конституционности Лиссабонского договора в целом[4], — что может затянуть процедуру и дать возможность отложить подписание на очередные несколько месяцев. Если такой сценарий будет реализован, противники углубления интеграции попробуют дотянуть до парламентских выборов в Великобритании. Их итог предсказуем. Лейбористы оставят властные кабинеты. Им на смену придут консерваторы. Они известны своим «неравнодушным» отношением к ЕС. После референдума, правда, их лидеры заверили, что ставить вопрос о проведении референдума в Великобритании они не станут. Но всякое тогда еще может случиться.

Вот этого-то в Европейском Союзе все, включая и Великобританию, во что бы то ни стало постараются избежать. Как это будет сделано, мы увидим уже в ближайшее время.

А пока нужно поздравить наших партнеров по Европейскому Союзу с итогами референдума. Для Европейского Союза это настоящий праздник. В истории ЕС открывается новая глава. Очень важно, чтобы мы ее писали вместе и в интересах друг друга.

© М.Л. Энтин, д. ю. н., профессор,
директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России

[1]Здесь и далее данные приводятся по специальному интернет-сайту референдума: http://www.referendum.ie/referendum/home/

[2]Здесь и далее публичные деятели Ирландии и других государств-членов ЕС цитируются по: NEA say… Dernieres nouvelles de l’Espace europeen de liberte, de securite et de justice, No.74 — 03.10.2009. Editorial: Edition speciale, pp. 1 — 3. Интернет-сайт издания: http://www.eu-logos.org/

[3]Данные приводятся по: Irlande: le OUI caracole toujours en tete!//NEA say… Dernieres nouvelles de l’Espace europeen de liberte, de securite et de justice, No.73 — 28.09.2009. Интернет-сайт издания: http://www.eu-logos.org/

[4]См.: Dernier sursut desespere des Europhobes tcheques pour differer la ratification du Traite de Lisbonne // NEA say… Dernieres nouvelles de l’Espace europeen de liberte, de securite et de justice, No.74 — 30.09.2009. Интернет-сайт издания: http://www.eu-logos.org/.