Эта повестка не выполнена всеми участниками того процесса. Во-первых, Россией. Вместо постмодернизации произошла демодернизация. Мы откатываемся к положению, которое наиболее адекватно описано в романах Владимира Сорокина «День опричника» и «Сахарный Кремль». Мы не то что не ушли вперед от национального государства, мы вернулись во времена Средневековья: кормление, вотчины, местничество, соперничество кланов. В Восточной Европе ситуация выглядит немного лучше, но и там постмодернистская повестка дня не выполнена. Произошла сильная национализация и провинциализация политики, даже несмотря на то, что страны Восточной Европы вступили во все западные клубы. Став их лицензированными членами, они принесли в них свою местечковую политику. Причина этого проста – Восточная Европа была лишена этапа строительства национальных государств, которое Западная Европа пережила в XVIIIXIX вв. С этими детскими болезнями они пришли в ЕС. Восточная Европа тоже не смогла совершить переход к состоянию постмодерна; она крайне напряжена в реализации национальной повестки дня, мечется между Брюсселем и Вашингтоном, воюет в Ираке, демонизирует Россию, ищет конфронтации.

И наконец, ЕС. Несмотря на провозглашенное многими аналитиками и политиками создание постмодернистского «сетевого государства», ЕС сейчас превращается в империю нового типа, основанную не на пушках, а на законах и мягкой власти, в «нормативную империю». В империю, которая зиждется на миссионерских принципах цивилизационного превосходства, которым уже не одна сотня лет; на том, что Европе одной известно то правильное состояние общества, к которому все остальные должны стремиться.

Европа задает норму, которая не обсуждается. «Нормативный империализм» Европы является одновременно и «бюрократическим империализмом», а это далеко не то постсовременное состояние, о котором мечталось в 1989 году.